Медик из Мариуполя рассказал о двух годах в плену,- ФОТО

Военный медик Андрей Найман рассказал журналистам "Следствия.Инфо" о двух годах в плену, пленных-медиках, которые оказывают помощь друг другу, теракт в Еленовке, издевательства россиян и первую встречу с сыном.

Об этом говорится в материале «Следствия.Инфо».

Военному медику Андрею Найману 31 год. Он возглавлял неврологическое отделение в 61 военном мобильном госпитале в Мариуполе.

Незадолго до того, как россияне разрушили госпиталь 16 марта 2022 года, Андрея направили спасать военных в бункер "Азовстали". До 18 мая под постоянными обстрелами в импровизированном госпитале "Железняка" медик продолжал работать. Там и узнал о рождении первенца, увидеть его смог только после освобождения.

Согласны ли вы с утверждением, что Мариуполь был лучше всего укреплен в случае наступления?

Не могу с этим согласиться, поскольку еще в 2018 году, когда я прибыл для прохождения службы в 61-м мобильном мы с коллегой Николаем рассматривали карту города, сразу поняли, что не очень нравится выступление над Мариуполем. И в случае, если Россия не остановится на минских договоренностях, то мы первые можем попасть в окружение.

Как для вашего госпиталя с началом полномасштабного вторжения изменилась работа?

Изменилось направление по которому работал госпиталь. Поскольку до начала полномасштабного вторжения большинство пациентов были терапевтического профиля. С началом полномасштабного вторжения произошла классическая ситуация, которую описывают все военные хирурги, к которым мало прислушиваются, пока не начинается война. Война - это эпидемия травматизма, это эпидемия боевой травмы. И все работает на хирургическую службу.

В какой момент вас решили передислоцировать на "Азовсталь"?

Когда территория города, которая контролировалась украинскими войсками, начала уменьшаться, было принято решение создать места для лечения раненых на заводе. 13 марта я был отправлен на завод "Азовсталь", в бункер "Железяка", где оказывалась медицинская помощь. Там уже была первая партия врачей из нашего госпиталя. Туда начали активно свозить больных из города, которым нужно было длительное лечение, и которые не могли сразу вернуться в строй. 

Моя тетя и беременная жена обычно спрашивали: что вы делаете, как ты? Ответ всегда был один: "жив, работаем". Я узнал о рождении сына уже на "Азовстали". Я так нервно ожидал результата и был очень рад, когда получил первую фотографию, потому что следующая была уже через год в письме, которое пришло в плен. Сына назвали Ярославом, имя выбирали вместе с женой заранее.

Вы помните первый контакт с россиянами?

У меня с собой было несколько шприц-тюбиков обезболивающего, поскольку с нами выходили раненые, и некоторым нужно было его колоть, чтобы они могли хотя бы дойти до автобуса. Русские увидели шприцы. Один говорит: "Ого! Это нужно мне". Сразу забрали себе.

Какое было отношение к медикам в плену? Вы - люди без оружия, но россияне все равно издевались

Звучало обвинение, что мы проводили операции по кастрации российских пленных. Ко мне такой претензии не было озвучено. Но многие хирурги пострадали за это. А спросить: "За что в плену?" - у всех, с кем мы сталкивались ежедневно из федеральной службы по исполнению наказаний, один ответ: "Мы только выполняем решения".

Также россияне заставляли петь российский гимн. Дважды в день обязательно: утром и вечером. Когда, например, шли в столовую, у нас был целый плейлист из российских песен: "Катюша", "День победы", "Идет солдат по городу", "Марш авиаторов", "Солдат молоденький". Огромное количество песен. И иногда была проблема, что мы не знаем мелодии даже. Вариантов не петь не было. Кто не пел - получал физическое воздействие. И потом начинал петь. 

Прочитать интервью полностью можно по ссылке.

Читайте также: Люди и животные, которые спасают друг друга. Истории земляков, которые оказались на Волыни, - ФОТО.