Полигон для легализованного мародерства: как частная собственность украинцев превращается в "бесхозяйственное имущество"

Российская Федерация начала захватывать куски Украины в 2014 году. Перераспределение бизнеса, коммерческой недвижимости запустилось там практически сразу. А вот что касается частной собственности рядовых граждан Украины, то этого не произошло. Многие украинцы, которые вынуждены были покинуть свои дома в 2014-м, сохраняли контроль над своим жильем несмотря на оккупацию: платили через знакомых или соседей коммуналку, контролировали состояние жилья и даже продавали на украинской территории по украинскому законодательству. Случаи откровенного воровства случались, но не носили системного характера.

После 2022 года ситуация в корне изменилась. Начавшееся в Мариуполе на фоне тотального уничтожения города и кризисной нехватки жилья даже для самих оккупантов очень быстро стало практикой на всех без исключения оккупированных территориях. Тысячи квартир украинцев россияне и их наемники переводят в состояние "бесхозяйного жилья", а затем просто воруют квартиры и дома, передавая чужое имущество новому "собственнику".

Госдума РФ окончательно приняла закон, позволяющий признавать квартиры и дома на временно оккупированных территориях «бесхозными» и конфисковывать их в «государственную собственность». Формально процедура продлится до 2030 года — тогда завершается пятый президентский срок Владимира Путина.

Журналисты редакций 0642.ua , РИА Юг и 0629 сравнили, как изменялась ситуация с "бесхозяйственным имуществом" в разных частях оккупированных РФ территорий.

А начнем с Мариуполя

Понятие «бесхозяйственного жилья» стало одним из важнейших инструментов российской оккупационной политики в Донецкой области. Оно позволяет изымать жилье украинских граждан под видом технической процедуры — независимо от того, уехал владелец или продолжает жить в квартире. Масштабнее всего эта схема заработала в Мариуполе, где разрушенная инфраструктура и отсутствие украинских документов создали почву для полного переформатирования жилищного фонда.

До 2022 года в «ДНР» не существовало ни одного правового механизма, позволяющего признавать чужое жилье «брошенным» и передавать его в собственность оккупационной администрации. Любые увлечения квартир происходили либо силой, либо по требованию «перерегистрации» документов, которую многие просто физически не могли пройти.

Поворотным моментом стал март 2024 года, когда оккупационная администрация приняла так называемый закон №66-РЗ «о бесхозяйном имуществе». Он впервые предоставлял возможность официально объявлять квартиры «ничейными» без участия владельца. Этот механизм быстро стал базовым инструментом перераспределения жилья и именно Мариуполь стал первой территорией, где его начали применять массово. Ибо, с одной стороны, тысячи людей остались без жилья, а с другой, еще тысячи сознательно покинули свое жилье или погибли.

Архивы БТИ – уничтожены или недоступны, реестры – заблокированы. Для оккупационных властей это создало уникальную возможность: объявлять имущество «ничейным» без риска юридических последствий и без необходимости обосновывать связь квартиры с ее реальными собственниками.

Летом 2024 года в Мариуполе появились первые крупные списки такого «имущества» почти 500 адресов. Постепенно эти перечни превратились в поток документов, поступавший почти ежемесячно. По официальным данным окупантов, по состоянию на ноябрь 2025 года более 1200 квартир в Мариуполе уже были изъяты как «бесхозные». Количество еще находящихся на стадии изъятия квартир оккупанты не озвучивают.

Пример части реестра "Безхозяйственного имущества", которое оккупационная администрация Мариуполя публикует на своем официальном сайте

Этот процесс имеет формализованную процедуру. Мариупольский гауляйтер Антон Кольцов публично объяснил алгоритм: сначала квартиру проверяют в российском реестре, и если в системе нет владельца, жилье автоматически попадает в категорию «ничейного». После этого в адрес направляют комиссию, фиксирующую наличие или отсутствие жильцов.

Кольцов открыто признавал: если людей нет, на дверь вешают объявления; если они есть, их заставляют либо предоставить российские документы, либо освободить помещение.

Далее запускается 30-дневный период ожидания, после которого жилье вносят в Роскадастр как бесхозное. Если в течение следующих трех месяцев не появляется владелец документов, оккупационная администрация инициирует судебное решение о передаче квартиры в муниципальную собственность. В реальности это означает легализацию экспроприации имущества тех мариупольцев, погибших во время осады или вынужденных эвакуироваться.

Как выглядят эти процедуры

Публикация списка – только формальный первый шаг. Далее начинаются обходы, «комиссии», проверки и объявления на дверях – "покинутая квартира".

Комиссии работают формально. Поэтому немало случаев, когда люди находились дома или их временное переселение было вынужденным из-за отсутствия тепло-, электро- или водоснабжения, а квартира все равно объявлялась заброшенной. Иногда – вместе с владельцем.

Так, в Мариуполе семья с ребенком с инвалидностью временно жила в другом районе из-за отсутствия коммуникаций. Их жилье в Мариуполе было признано «бесхозяйственным».

В Мариуполе также задокументированы случаи, когда жителей фактически выселяли из своих жилищ, несмотря на украинские документы и даже несмотря на то, что в квартире проживали родственники. К примеру, один мариуполец смог сохранить все документы на квартиру и продолжал платить коммунальные платежи дистанционно. В его доме проживали родственники, подтверждавшие факт владения. Но псевдосуд “ДНР” признал квартиру «бесхозной» по формальной причине: собственник не явился лично с российским паспортом. По украинскому праву такой подход не имеет смысла, но для оккупационной системы этого оказалось достаточно, чтобы переписать дом на «муниципалитет».

"Успешный опыт" Мариуполя подтолкнул оккупационные власти в Донецкой области распространять этот опыт и в других оккупированных городах. Поэтому подобные случаи фиксируют в Волновахе, Докучаевске - там «бесхозными» признают дома или квартиры тех, кто не смог пройти «перерегистрацию документов» или не явился на обход. К примеру, в Волновахе, как сообщают местные Телеграмм-каналы, оккупационная администрация часто признавала квартиры брошенными не потому, что там никто не жил, а потому, что владельцы не смогли пройти российскую процедуру «перерегистрации». Речь шла преимущественно о людях, которые оставались в городе, но не могли собрать новый пакет документов или по каким-то причинам не явились в назначенный день в «административный центр». Формальное отсутствие доказательства российской формы принадлежности трактовалось как подтверждение того, что жилище «ничейное». Таким образом, квартиры переходили под контроль оккупационных властей, несмотря на то, что настоящие владельцы никуда не уезжали и продолжали следить за своим имуществом.

Как Россия выстраивает политику заселения Мариуполя

Индивидуальные истории приобретают более широкий контекст, если посмотреть на происходящее параллельно — на масштабную застройку Мариуполя российскими девелоперами.

В крупном расследовании Bellingcat «Building on Ruins: The Russification of Mariupol, One Apartment Block at a Time», опубликованном в ноябре 2025 года, журналисты установили, что на месте разрушенных украинских кварталов Россия уже возвела по меньшей мере 23 новых жилых комплекса — это более 50 домов. В этих новостройках может быть до 6 000 новых квартир, активно рекламируемых российским военным, госслужащим и работникам бюджетной сферы.

Bellingcat не нашел ни одного случая, когда права украинских владельцев учитывались в процессе этих застроек. Спутниковые снимки по расследованию показывают полный демонтаж старых домов и почти мгновенное строительство новых, заселенных россиянами.

"По состоянию на август 2025 года российское агентство по регистрации недвижимости Росрегистр сообщило, что зарегистрировало 550 000 объектов недвижимости в оккупированной Украине как бесхозные", - пишут расследователи.

С точки зрения анализа конфискаций в Мариуполе это расследование важно тем, что демонстрирует: изъятие «бесхозного жилья» не является хаотической практикой. Это системная политика, направленная на то, чтобы освободить территорию для новых жителей — лояльных России.

«Россия использует свое право собственности на конфискованное имущество как инструмент принудительного торга, по сути пытаясь заставить жителей вернуться на оккупированные территории и получить российские документы, а также столкнуться с ужасами и вызовами жизни под оккупацией, если они хотят сохранить свое имущество», – сказала Каролина Гирд, научная сотрудница

Как россияне «узаконивают» присвоение имущества украинцев в Луганской области

Присваивать жилье украинцев на оккупированных территориях в захваченных россиянами республиках начали еще в 2014 году. К примеру, бывший главарь "ЛНР" Игорь Плотницкий к своему побегу в Россию в 2017 году жил в центре Луганска в отжатом многоэтажном доме. Не отставали от главаря его "министры" и полевые командиры. Но со временем хаотическому процессу перманентного отжима решили придать какую-то юридическую приличность.

В 2019 году оккупационные администрации впервые ввели термин «бесхозяйственное имущество». Но только в конце марта 2024 года российская оккупационная администрация на территории Луганской области ввела новый механизм узаконивания чужого жилья. В псевдореспублике приняли так называемые «законы об особенностях выявления, использования и признания права собственности муниципальных образований на жилые помещения, имеющие признаки бесхозяйного имущества».

По словам «председателя комитета народного совета ЛНР по вопросам бюджета, налогов и собственности» Алексея Белецкого, «закон устанавливает особенности порядка выявления и учета находящихся на территории республики бесхозных движимых вещей, признания права государственной собственности ЛНР на это имущество, а также порядок распоряжения указанным имуществом».

Так называемая «глава Новопсковского муниципалитета ЛНР» Виктория Кайдалова объяснила тем жителям общины, которые находятся «за пределами ЛНР», что их жилье «отожмут» для «высококвалифицированных специалистов» из России.

Этими документами оккупационная администрация создала формальные условия для изъятия квартир и домов покинувших регион людей и передачи их в «муниципальную» или даже частную собственность новым пользователям

Для оккупационной администрации для конфискации достаточно было констатировать несколько критериев:

• в течение года не оплачивали коммунальные услуги;

• нет записи о праве собственности в российском реестре недвижимости;

• не происходит фактического проживания или использования помещения.

Такая логика фактически приравнивает вынужденный выезд к отказу от права собственности.

Как именно работает процедура снятия жилья

Новый порядок предусматривал пошаговую схему. Сначала от любого лица – соседа, работника коммунальных служб или представителя оккупационных структур может поступить сообщение о квартире, где «никто не живет». Этого уже достаточно для запуска механизма.

Далее «органы местного самоуправления» публикуют объявления о необходимости явиться владельцу – делают это на своем сайте и возле подъезда дома. Владелец должен в течение 30 дней лично прийти, предъявить паспорт российского образца и правоустанавливающие документы.

У живущих на подконтрольной Украине территории или за рубежом де-факто нет возможности выполнить это требование.

По истечении срока проводят «комиссионное обследование». Если владелец не появился, помещение ставят на специальный учет, присваивают новый адрес, иногда даже открывают отдельный финансовый счет. Это фактически старт процесса изъятия.

Фиктивный «ремонт» – способ легитимации отжима

После завершения всех проверок жилье могут передать в пользование другому лицу. В договорах отмечают: заселяющийся якобы обеспечивает «сохранение имущества» и может проводить ремонт.

Когда же настоящий владелец появится - хоть через несколько лет - ему потребуют возместить расходы новому пользователю или оккупационным органам. В «нормативах» указан срок в три месяца. Правозащитники отмечают: такая схема позволяет легализовать передачу чужих квартир без открытой конфискации.

Что происходит после оформления «муниципальной собственности» и масштаба отжима недвижимости

После обретения "статуса" бесхозное имущество подают в суд для перевода в "муниципальную собственность". Это ключевой момент: после решения суда квартира считается «государственной», ее можно передать другим людям, продать или разместить там сотрудников «госслужб».

В законе прямо прописано: распоряжение таким имуществом осуществляется в соответствии с внутренними «муниципальными актами».

Количество таких жилых помещений, на которое положили глаз оккупанты в Луганской области, составляет десятки тысяч домов и квартир. Глава оккупационной администрации «ЛНР» Леонид Пасиничник отчитывался о 22 тысячах оставленных квартир и домов в оккупированном регионе.

Иногда оккупационные администрации в своих документах упоминают целые жилые районы. В Брянке на Луганщине (этот город превратился в логистический центр для российских войск недалеко от фронта) планируют национализировать около 400 квартир в массиве советских многоэтажек.

Оккупационные власти Луганска ведут работу «по признанию «бесхозными» 49 квартир. Об этом сообщила заместитель главы администрации города Ирина Жадан.

Жилье передают представителям оккупационных властей

В сентябре 2025 года на временно оккупированной Луганщине так называемый «народный совет» принял изменения к своему псевдозакону о «бесхозном имуществе».

Согласно новым «правилам», жилье, которое оккупационные администрации признают «бесхозяйственным» и переводят в муниципальную собственность, теперь могут получать в приоритетном порядке:

• медицинские работники государственной и муниципальной системы здравоохранения;

• государственные служащие федеральных органов власти РФ, работающие на оккупированной территории.

Мелитополь: квартиры маркируют Zетками

Первые месяцы оккупации Мелитополя характеризовались спонтанным мародерством русских военных и местных коллаборантов. Однако уже в конце 2022 - начале 2023 года этот процесс превратился в системную, формализованную политику, закрепленную псевдодокументами оккупационных структур.

В период с февраля по март 2023 года в Мелитополе начали появляться первые свидетельства о массовой маркировке "бесхозных" квартир. На дверях таких помещений кафиры ставили круги вокруг замков, а также символ Z , который в городе стал знаком того, что жилье "попало в список".

"У нашей семьи есть друзья, они уехали. И сейчас эти ублюдки начали метить квартиру. Уже во второй раз мыли все метки. Вокруг замков круга, на дверях Z", - рассказывали мелитопольцы.

Современем кафиры официально начали вносить квартиры горожан в перечень объектов "бесхозного имущества". Критерий был прост: если собственник не смог лично подать правоустанавливающие документы российской администрации, то его имущество признается ничейным.

В первую декаду марта 2023 года они внесли в список более 50 частных квартир в разных районах города. Среди них были даже:

●11 квартир для сирот, приобретенных Мелитопольским горсоветом в 2017 году на средства государственного бюджета;

●квартиры, закупленные Минобороны Украины для военных 25-й бригады транспортной авиации.

Параллельно оккупанты запустили систему "рейдов". Группы военных и "административных работников" ходили по подъездам и требовали:

●оригиналы документов на квартиру,

●нотариально заверенные доверенности,

●пояснения об отсутствии владельцев.

Копии документов не принимали принципиально, что делало почти невозможно для людей защитить имущество дистанционно. Если же квартира была закрыта - ее обозначали Z как подлежащую "национализации".

Функции "отжима" чужой собственности получило "Министерство имущественных и земельных отношений Запорожской области". Руководители этой структуры поначалу были не местными. Чаще всего чиновники из Крыма, сменяемые как перчатки. Именно эта структура создала комиссию, члены которой совершают поквартирный и домовый обход в захваченном Мелитополе.

В список "бесхозного" имущества вносят:

●Имущество, за которое не уплачены коммунальные платежи в течение года

●Имущество, на которое в Едином реестре недвижимости РФ отсутствуют сведения

●Имущество, которое может угрожать здоровью и жизни граждан. Например, закрытые квартиры, в которых подключены газ, вода и т.д.

То есть, если люди уехали из оккупации и покинули свою недвижимость, такое имущество в первую очередь комиссия признавала "бесхозной".

Дальше дело признания "бесхозяйственного" имущества "министерство" передает в суд и уже суд признает его национализированным.

Остановить процедуру признания имущества "бесхозяйственным" можно только в том случае, если в министерство в течение месяца появится собственник, который предоставит паспорт гражданина РФ и документы, устанавливающие или подтверждающие право на собственность.

Жилье могут признать бесхозяйственным на основании заявления от муниципалитета или комиссии, созданного этим же муниципалитетом, или заявления от физического или юридического лица. Физическим лицом может быть условный старший по дому, а юридическим – ЖЭК или управляющая компания, например. И выходит замкнутый круг отработанной схемы, ведь и старшие по домам, и все коммунальные службы находятся в зоне влияния местных оккупационных властей и сделают все, что им скажут сверху. Поэтому если так называемый муниципалитет положил глаз на чье-то жилье, «национализирует» он его очень быстро.

Отдельной опорой для кафиров стала созданная ими система "квартальных" - людей, которые должны были :

●собирать информацию о пустых квартирах,

●передавать ее оккупантам,

●способствовать открыванию дверей и заселению россиян.

Некоторые квартальные получили доступ к "национализированному" имуществу и даже организовали продажу чужих вещей, вынесенных из квартир горожан. Старшим по домам оккупационные власти даже ставили план: сдать 50 пустых квартир и в подарок за это отдадут одну, 51-ю, пустую квартиру. Кстати, эту информацию в прямом эфире подтвердил и мэр Иван Федоров.

Сейчас некоторые местные предатели продолжают сдавать квартиры оккупационным властям. По данным источника РИА Юг в оккупации, всем старшим по домам в поселке Мирное в Мелитопольском районе, местная изменница Екатерина Радькова с зятем Евгением Драным поручили вычислить, кто из местных или мелитопольцев проживает в квартирах хозяев, выехавших из оккупации, и передали .

"Таких людей Драный выселяет. Требует сначала показать документы, на основании которых они проживают в квартирах. Многие так оставили жилье под надзор, чтобы воины не влезли. Конечно, никаких документов у жильцов нет. Их теперь всех выселяют. А в освободившиеся квартиры внушают офицеров РФ", - рассказывает.

Кому раздают ворованное имущество

7 мая 2023 года только в Акимовке и районе "национализировали" целых 650 жилых домов . Мы публиковали многочисленные списки "бесхозяйственного" имущества .

Оккупанты также активно забирали дома у жителей сел, расположенных возле военных полигонов под Мелитополем . К середине 2023 года в Мелитополе и регионе кафиры "национализировали" землю и технику в более чем сотни сельхозпредприятий .

В 2024 году кафиры продолжали "рейды" по домам на ТОТ Запорожской области: они искали "бесхозную" недвижимость и людей без российских паспортов . А глава Запорожской областной военной администрации Иван Федоров заявил, что отбор квартир у домов вышел на 4-5 уровень зачистки .

"Они по очередному кругу пошли проверять квартиры и, если проживающие у них не сами лично даже по украинским документам лично владеют ими, то их выселяют", - сказал чиновник.

Тогда под угрозой оказались целые многоэтажные дома, которые оккупанты готовы признать "бесхозными" и передать в собственность созданной ими "Запорожской области РФ".

В конце апреля 2024 года в Мелитополе начали появляться распечатки на подъездах с расписанием поквартирного обхода "комиссии" гауляйтера Евгения Балицкого . Впервые такие "квартирные ревизии" были зафиксированы в жилых массивах, но с середины весны оккупанты добрались до центральных районов города.

Объявления на домах о графике "рейдов". Фото: РИА Юг

Члены комиссии разносили по квартирам анкеты, в которых просили указать все данные по использованию недвижимости и право собственности на нее.

Образец анкеты. Фото предоставлено редакции РИА Юг

В 2024 году оккупанты начали даже публично отчитываться об очередных партиях "национализированных" объектов. Среди них – квартиры украинских госслужащих, жилье военных, недвижимость предприятий и даже помещения образовательных учреждений .

Под предлогом "обеспечения потребностей региона" российская администрация в Запорожской области фактически выстроила рынок украденного жилья, которое распределяют между:

●гастролерами-«чиновниками» из РФ;

●пособниками окупантов;

●русскими военными;

●работниками госорганов, которых насильно завозят в регион.

В конце 2025 года РФ сократила сроки переоформления украинских документов на жилье с 2028 по 1 июля 2026 года . Цель очевидна: максимально увеличить количество квартир, которые автоматически станут "бесхозными".

Проблемы для людей колоссальные:

●в БФЦ невозможно записаться — очереди по полгода;

●телефоны не отвечают, талонов нет;

●записи появляются только в 2-3 ночи и исчезают мгновенно.

В результате большинство людей просто физически не успеет пройти процедуру.

Почему люди не могут защитить свое жилье

Номинально владелец может «доказать» свои права, но чтобы это сделать нужно:

●приехать на оккупированную территорию через Россию;

●пройти фильтрацию в аэропорту Шереметьево – допросы, проверку телефона, оценку политической позиции;

●предоставить документы, которые признают оккупанты;

●получить решение псевдосуда, который почти всегда становится на сторону администрации.

Для большинства людей эти условия либо опасны, либо физически невозможны. В результате они теряют свое жилье.

В 2025 г. эта практика получила поддержку на федеральном уровне. Российская Госдума приняла законопроект, разрешивший передавать жилье с оккупированных территорий РФ в случае, если собственник «не установлен» или «не подал документы». Это означает, что начинающееся в Мариуполе как локальная политика стало частью общей модели управления оккупированными регионами со стороны Кремля.

.

Механизм «бесхозяйного имущества» стал одним из наиболее масштабных способов перераспределения собственности на оккупированных территориях. С его помощью оккупационные администрации стараются решить сразу несколько проблем.

Во-первых, заставить как можно больше людей признать юридически российские оккупационные власти из-за согласия на переоформление жилья по законам РФ.

Во-вторых, это возможность получить жилищный фонд для заселения россиянами. Здесь спектр новоселов очень велик от работников ФСБ и офицеров оккупационной армии до приглашенных из России учителей и врачей.

Ну и в третьих, это возможность приказать лояльное Украине население и сделать невозможным их возвращение домой.

Конечно, все действия по конфискации «бесхозного жилья» на оккупированной территории не будут иметь силы после деоккупации.

Украина признает незаконными все документы оккупационных администраций. То есть владельцы смогут обратиться в суды уже на украинской территории и восстановить право собственности. Но все это придется делать из-за законных юридических процедур, на что потребуется время. Но рано или поздно это случится. Мы могли видеть это в 90-е годы в странах Балтии, когда даже внуки и правнуки оккупантов вынуждены были возвращать украденные дома потомкам настоящих владельцев.

Дождемся!