Саша Протяг: "В Мариуполе произошел настоящий урбицид: уничтожено все, что было тканью города - и феноменальное, и обычное"

Мариупольский режиссер, активист и соучредитель общественной организации Фрифилмерз Саша Протяг выехал из города в первые дни полномасштабного вторжения. Сразу начал волонтерить в Запорожье - вместе с командой кинодвижения помогал собирать и отправлять гуманитарную помощь людям, которые оказались в оккупации.

За этот год он снял два фильма, показывающие ситуацию, в которой оказались жители города. О рисках демонизации мариупольцев, восприятии войны в Европе и видении собственной роли в восстановлении города - читайте в этом интервью для 0629, которое художник дал сразу после премьерного показа своего фильма в Берлине.

Саша, каким вы запомнили Мариуполь - я читала, что для вас символическим признаком направления изменений стали удобные дорожки для пешеходов. Что это вообще говорит о городе?

- В целом, я считаю, что город был положительным примером для востока Украины. Несмотря на то, что есть много такого, что хотелось бы изменить. Последние годы Мариуполь развивался динамично и, мне кажется, в правильном направлении. А пешеходные дорожки - главное, что это происходило не только в центральных частях, которые всегда представляют город наружу. А на периферии, в спальных районах - для обычных жителей. Я знаю, что планировалось строить социальное жилье для ВПЛ - подобных масштабных программ социальной поддержки не было в большинстве городов Донецкой области. Поэтому, Мариуполь был очень экономически привлекательным, особенно для молодежи. Динамичным, ярким, город, стремящийся к развитию.

Но у меня лично не было привязанности к Мариуполю, хотя я много лет жил именно там. Для меня - это просто удобный город, чтобы работать и находить смыслы. Последние годы я много ездил по разным регионам Украины, но положительные изменения в Мариуполе для меня очевидны.

Какие тенденции в культуре должны были бы двигать город дальше?

- В городе организовывали довольно много различных фестивалей. Но они, на мой взгляд, фактически игнорировали местный контент. Обычно привозили известных художников вроде бы с целью просвещения. Но такие движи, как, к примеру, "Гоголь-фест" не будут учитывать местный колорит. При том, в городе всегда были низовые движения, которые могли бы создавать что-то важное именно о Мариуполе.

Мне не хватало акцента на местное: Мариуполь - город с индустриальным потенциалом, много людей вовлечены в работу в промышленности. Эти люди не попрошайничают, зарабатывают неплохие деньги, но, даже в отличие от Кривого Рога, здесь нет независимых профсоюзов. Почему-то здесь не было желания политически заботиться о себе. Вот этой рефлексии о рабочем классе не хватало всегда.

Творческий потенциал этих людей игнорируется, их почему-то привыкли считать "быдлом". Мне всегда хотелось глубже посмотреть в мировоззрение людей, которые работают на традиционных для региона промышленных работах, а при этом могут очень интересно думать о мире.

Именно о художественных практиках украинского рабочего класса говорится в ваших кинематографических проектах "ТворчСхід"? А вы сами из какой семьи?

- Я вообще родился не в Мариуполе, а мои родители имели высшее образование. Правда, они не принадлежали к творческой интеллигенции в классическом представлении, они - геологи. А я не имею высшего образования... Наши 90-е годы были сложными, поэтому как есть.

В этих же работах вы дискутировали о культурных феноменах востока Украины. А существует ли феномен Мариуполя?

- Когда мы снимали две работы для телевидения, то местные в Славянске и Краматорске говорили даже о такой чувствительности - они могут узнать, из того города кто-то или из этого. Поэтому, если глубоко копать, можно найти феноменальность каждого города. В Мариуполе много феноменов. К примеру, он фотогеничный и видеогеничный. Его можно по-разному снимать - динамично, в покое, красивый, заброшенный. Он состоит из многих компонентов - культура греков, советский индастриал. Море. Степь.

Где вы были в прошлом феврале? Как выбирались, оставались ли там ваши родственники или друзья?

- Я выехал в последнем или предпоследнем поезде 25 февраля. Мы ехали, когда уже были обстрелы, проводница просила нас ложиться на пол вагона. Но поезд был полупустой. Я пытался убедить уехать множество близких и родных людей, но не смог. Для меня все было очевидно из-за знания географии - город очень просто окружить. И в этой ситуации от меня будет мало пользы обществу. В том поезде можно было бы разместить еще столько, сколько там ехало. Я вышел в Запорожье, где его уже просто штурмовали - он шел дальше, на запад. А в Мариуполе я не смог никого убедить...

Люди не чувствовали опасности, потому что привыкли всегда жить рядом с фронтом, постоянно слышать взрывы, полагаться на присутствие рядом ВСУ. Тогда не было понимания, насколько ситуация может быть критической. На Левом берегу с первого дня уже было невозможно спать - но никто не уезжал... Многие из тех, кого я тогда уговаривал, пережили блокаду, выехали в середине марта или позже. Несколько человек пропали без вести, возможно в плену.

В Запорожье я работал с волонтерами, которые помогали вывозить людей из города. Но их стратегия - ехать и забирать всех, кого можно. Мы с мамой не смогли скоординироваться на расстоянии, поэтому вовремя вывезти ее не удалось. Поэтому, она была там до середины марта. Все это время записывала свой опыт в дневнике, который мы опубликовали на сайте "Мариупольский парк памяти". Из этих сообщений можно увидеть, каким важным является факт сплоченности людей. Даже самый страшный опыт удавалось пережить, если помогать друг другу. Маме удалось, она переживала самые тяжелые дни в подвале в центре города, где все помогали друг другу. Они до сих пор поддерживают связь друг с другом - из того подвала выжили все...

Я не хотел уезжать с востока. Поэтому, более года назад команда Фрифилмерз, изменила направление работы. И сейчас, и тогда, мы пытались помогать мариупольцам из разных городов. Нас 5 самых активных, но время от времени приобщаются еще до 15 человек.

Уже с 1 марта 2022 года мы возобновили "Показы солидарности", на которых люди могут посмотреть наши фильмы, обсудить их и оставить донаты. Тогда они прошли в Роттердаме, Братиславе и городах Эстонии. В середине марта к нам уже пришел первый бусик с гуманитаркой, собранной в Словакии нашими партнерами. До конца лета мы передавали лекарства в Бердянск, Мариуполь и Херсон. После этого это стало уже почти невозможно - на российских блокпостах прекратили пропускать посылки. И вообще, оставался только один официальный пункт пересечения, в Васильевке, где неделями стояли истощенные люди, которые хотели выехать из оккупации.

Как вы считаете, уникальность и феноменальность Мариуполя потеряны безвозвратно?

- В Мариуполе произошел настоящий урбицид: уничтожено все, что было тканью города - и феноменальное, и обычное. Не только много людей и какие-то символы, уничтожено кардинально все. Осталась локация на карте, но это совсем другое, это не тот Мариуполь, который мы знали. Поэтому считаю, что нельзя осуждать людей, которые не хотят возвращаться. Но обязательно надо осудить и наказать тех, кто это сделал с нашим городом.

Если бы вы снимали артхаусное кино о событиях той весны, о чем это было бы?

- Собственно, уже сделал. Сейчас вышла новая работа - "Знижки 100%" (Скидки 100%) - которую мы показали в Берлине несколько дней назад. Она на очень триггерную тему - о мародерстве в магазинах Мариуполя в начале марта 2022 года. Сразу хочу акцентировать - это не о том, что мариупольцы плохие. На самом деле люди во всем мире подобно реагируют на критическую ситуацию, когда разрушается мир. Так нелогично и странно реагируют - тянут что угодно из супермаркета, нагружают тележки 10 аквариумами или еще какими-то совершенно ненужными в этот момент вещами. Это такая неудобная, невидимая частичка в истории этой войны - потому что очень сложно разговаривать об этом.

Фильм состоит из разговоров, записанных с теми, кто уехал. Некоторые друзья смогли вывезти немного отснятых на телефон видео. Из того опыта что я получил, записывая интервью, читая дискуссии в домовых чатах, уверен - это не значит что исключительно мариупольцы такие. Так люди реагируют, когда живут в реалиях потребления. Реализуя свою успешность через условный шопинг, они так же представляют и апокалипсис. Вместо человеческого в себе спасают это потребительское. Поэтому я бы не стал дегуманизировать мариупольцев - так реагирует человек, который живет по формуле - "работаешь-потребляешь". Поэтому, сам стиль жизни производит варварские реакции.

Но именно этот фильм не будет доступен онлайн, потому что я не хочу, чтобы его смотрели без возможности обсудить. Мы будем говорить об этом только на специальных событиях, чтобы подумать вместе.

А предыдущий фильм "My favorite job, 2022" - о водителях, как спасали людей. Я разговаривал с шоферами в Запорожье, но использованы кадры, как друзьям удалось отснять в Мариуполе. Его можно посмотреть онлайн. Также мы провели маленький тур в 7 показов - в Словакии, Германии и Чехии. О мародерстве показали только в Берлине.

На показах было где-то 50 на 50 украинцев и европейцев. Очень приятно было встретить там мариупольцев. Но были показы, куда приходили исключительно местные. Фильмы достаточно сложные, поэтому приходят зрители, которые готовы глубоко влезать в тему. Были и очень интересные замечания: например, шопинг и мародерство - это очень действенный способ донести трагедию войны ближе к европейцам. Им проще представить, как рушится мир, когда они видят разграбленные супермаркеты. Увидеть, почувствовать иррациональность войны. Но были и такие, которые спрашивали: "Мы слышали, что россия будет инвестировать много денег в культуру Мариуполя, как вы к этому относитесь?" Это тоже определенный показатель... К сожалению, у многих европейцев очень иллюзорное представление о войне, потребностях, помощи - какие-то стандартные клише, не более.

Видите ли вы процесс собственного возвращения в город? Как?

Для меня все сильно зависит от того, будет ли мне чем там заниматься, будет ли иметь все это смысл. Ностальгической привязанности нет, и эта трезвость и отстраненность, если честно, помогает работать с гуманитарными потребностями. Если я буду знать, что моя волонтерская работа там будет полезной, поеду. Но не стал бы обещать.

Сейчас я не считаю, что моя рефлексия является первоочередной. Людям в такие критические моменты не очень нужны рефлексии, это, скорее, на будущее.

Уверен - убийц надо наказать, иначе не будет мира. Что я буду чувствовать, глядя на разбитый Мариуполь, не насколько важно, как сам факт преступления перед городом и многими людьми, которые пострадали. Поэтому, стоит в смысле возвращения думать больше об обществе.

С разрешения Саши, публикуем отрывки дневника его мамы, писательницы и мастерицы Галины Дегтяревой:

"1 марта

Света нет. Связи тоже не было, берегу заряд. Есть павербанк, налобный фонарик для подвала - мое главное богатство. Мерзну. Но есть газ, молимся на него. В подвале уже присматривались к кирпичам для сооружения костра. Информации практически нет. В основном бои на Левом, но и близко к центру тоже уже прилетает.

2 марта

Получено сообщение о том, что Мариуполь в кольце, надеемся, что это вражеская дезинформация.

Была связь. В смартфоне бодрые обещания мэра города и по свету, и по связи. Сын написал из Запорожья, что готовится гуманитарный коридор для выезда. А у нас такое ощущение, что о нас забыли.

3 марта

Связи нет, света нет. Ходили в бомбоубежище, оно глубокое, холодное, сырое, сплошные лабиринты. Было очень тяжелое чувство. А еще при свечке резанули глаза детей маленьких. В это мгновение я ощутила, что могу убить, вот реально, первый раз такое.

Решили ходить в свой подвал, пусть он не такой глубокий и не такой безопасный. К нашей радости, люди там собираются хорошие, с болью за Украину, в основном не из этого дома.

Здесь есть семья с Левого берега, очень настроенная на выезд, с детьми. Во дворе много частных машин, все с надписями «Дети»."

(полностью можно прочитать на https://www.mariupolmemorypark.space/library/vypiski-iz-dnevnika/)