«Папу не заменит никто». Семья погибшего добровольца из Мариуполя Сергея Дятлова не может смириться с утратой, - ФОТО

О мариупольце Сергее Дятлове известно очень мало. Доброволец батальона «Донбасс», он  погиб при попытке прорваться из Иловайска.

В Мариуполе приняли решение установить мемориальную доску  на фасаде школы  №27, где он учился.

Корреспондентам 0629 удалось пообщаться с вдовой погибшего героя, Анастасией. Она рассказала о том, как семья Сергея Дятлова живет, потеряв муж и отца.

Перед войной

У Сергея отец - военный. Некоторое время он жил с ним в военном городке в ФРГ. Поэтому нельзя сказать, что он был совсем далек от военной тематики. Пользоваться автоматом и техникой он умел. Говорил, что всегда хотел стать военным, но что-то не сложилось. А до войны занимался строительством. Был укладчиком плитки. Но стройка – это такое, ненадежное….

Когда у нас появился первый ребенок, Богдан, Сергей с моим отцом решили открыть СТО. Мой папа научил его ремонтировать машины. Все было прекрасно. Мы жили, был маленький ребенок, делали ремонт. Но потом начался 2014 год… 

Батальон «Донбасс»

Еще с весны 2014 года Сергей рвался в батальон. Но я и его мама отговаривали его, несмотря на патриотические убеждения. Говорили, чтобы он подумал. Отговаривали и друзья. Но когда ситуация обострилась, в августе, он через знакомых списался с Семеном Семенченко по Фейсбуку. Тогда он поставил всех перед фактом, что вступает в батальон «Донбасс» и едет в Курахово. Подготовки и медицинского обследования толком не было. Он купил что-то себе в дорогу по минималке и поехал. Вез его туда на машине в Курахово мой папа. Мама отговаривала его, грозилась даже сжечь его паспорт. Но Сергей был непреклонен. Сказал, что это ему не помешает пойти защищать Украину. Доходило до скандала.

Свадьба перед фронтом

У нас с Сергеем был ребенок, но мы не были расписаны. Буквально перед отъездом от потащил меня в ЗАГС, и мы расписались. Через неделю он уехал…. Помните, в августе позиции под Мариуполем обстреливались «Градами» и из города уезжали колонами? Я была в этой колоне и тоже уезжала в Киев к друзьям. Сергей тогда уже служил, но никому не рассказывал подробности. Когда был первый заход в Иловайск, Сергей молчал об этом. Говорил, что он просто ходит в наряды. Общался только с моим отцом по телефону, но тот тоже не делился подробностями.

Когда я была уже в Киеве, там проходил парад в честь Дня Независимости. Тогда я впервые услышала об окружении в Иловайске. Но тогда никто не думал о такой масштабной катастрофе. Надеялись, что все будет нормально… Когда он был там, связь была, но минимальная. Чаще СМСки, иногда прорывался звонок. А еще именно во время котла, я поняла, что беременна. Сообщение об этом я отправила Сергею, но больше связи с ним не было. Уже намного позже его побратим рассказывал, что он получил сообщение и узнал об этом, но ответить не мог. Но это не точно…

История одной смерти

Я вообще плохо помню целый год, после того, как мне сказали об этом. Был тотальный провал и ступор. Я связывалась с колл-центром батальона «Донбасс», Рубаном (Владимир Рубан - руководитель Центра освобождения пленных Офицерский корпус, - прим. авт.), центром по поиску пропавших без вести.

Но только 29 августа 2015 года от сослуживца Сергея я узнаю, что он точно погиб. Ребята рассказали, что он был ранен. В машине, где он ехал, был боекомплект. Туда попал снаряд. Кого-то выкинуло волной. Машина загорелась. Его побратим рассказал, что Сергей был без сознания. Его пытались вытащить, но пламя обжигало руки. 

Идентификация 

Это процесс не простой. Во-первых, мы целый год отрицали факт смерти Сергея. Отказывались верить. Я обращалась к Рубану, и мне говорили, что Сергей жив. Якобы он даже есть в списке военнопленных. Даже помню, что под номером 97. Потом я звонила в Донецк, и мне ответили, что с ним рядом сестра и жена. Я ответила, что вообще-то жена - это я. Стало ясно, что там есть мошенническая схема и из некоторых даже вымогали деньги. Там, в плену, был, кстати, человек с похожей фамилией, но не знаю…

Мы ждали, надеялись.

Надеялись, что вернется на Новый год, ведь был большой обмен. Но потом все же факт смерти подтвердили, и нужно было проводить идентификацию. Я приходила в наш отдел полиции. Там на меня смотрели и улыбались. Сказали принести шапку с волосами Сергея или его бритвенный станок. ДНК брали три раза и где-то теряли. Приезжалтакже следователь из Доброполья, брал ДНК и зачем-то полгода держал у себя. Я уже не вспомню всех подробностей, было много событий и прошло много лет. Но в итоге ДНК попало в Днепр и там уже все пошло быстрее. Сергея идентифицировали только в 2017 году…

Орден за мужество

Сейчас решается вопрос о присвоении ему ордена. Это первая государственная награда. Что говорить, если только в 2017 году он получил статус погибшего в зоне боевых действий. Но он был добровольцем, поэтому льготы ему положены не все. От государства была помощь в 750 тысяч гривен, но ее разделили на 5 человек: я, его мама, дочь Сергея от первого брака и мои двое детей. Еще я стою на учете на квартиру. Уже года два.

Захоронение в Днепре

Я решила оставить его в Днепре. Во-первых, он находился там уже несколько лет, во-вторых, я вижу отношение в Днепре к погибшим. Там одинаковые памятники, уход. Знакомая девочка из батальона приходит на могилы к ребятам. Приходят волонтеры и представители власти. Немного отличается от нашего Старокрымского кладбища. Из-за моего решения я стала врагом №1 для мамы Сергея.

Жалела ли я о том, что оставила захоронение там? Конечно. Ведь Днепр – это так далеко. Но там лучше. Это только мое мнение.

Дети... 

Отпечаток на детях конечно остался. Когда Сергей погиб, старшему сыну было 2,5 года. Он помнит его, потому что очень любил. Папа для него был авторитет. А младший родился, когда уже Сергей погиб. Он не знает, что такое папа, в том смысле, в каком знают другие дети. Я показываю фото, показываю, рассказываю, что он герой. Они гордятся. Но я вижу их глаза, когда другие папы приходят за детьми в школу. Им больно. Папу не заменит никто. Ни дедушка, ни бабушка. Никто.

Мемориальная доска

Идея установить доску – это инициатива нашей семьи и его побратима Геннадия Старченко. Геннадий очень помогает нам во всех вопросах. Хотя они не служили вместе, Геннадий был уже позже в Широкино, но он очень беспокоится о нас и поздравляет детей со всеми праздниками. Мемориальная доска и награда – это наша мечта. Это для того, чтобы я могла сказать детям, когда они вырастут, что их папа - настоящий герой, а не где-то лежит в канаве. Это важно для меня и детей.

О человечности

Мне очень хотелось бы, чтобы люди были умнее. Прошло уже столько лет войны, но я до сих пор слышу истории о "монтажной пене". Поражают масштабы промытых мозгов российской пропагандой. Люди уже вроде бы говорят, что и не хотят в Россию, и не нужно им никакое «ДНР», но продолжают повторять эти штампы и верят в подобную чушь.

Читайте также: На мариупольских домах установят мемориальные таблички в честь добровольца и милиционера, - ФОТО