«Папироски, папироски, тшы не хце пан папироски?» Автовокзал польского Люблина плавно переходит в галимый рыночек, где пара-тройка ушлых парней пытается втюхать прохожим контрабандные сигареты.
Парни – наши, и «папироски» (по–польски – сигареты) им привезли тоже наши. Наши едут в Люблин и, вообще, в Польшу на работу нескончаемыми вереницами автобусов, а перед границей многие просят других пассажиров взять по пачке-две сигарет, чтобы провезти через таможню. Ведь более двух пачек одному человеку провозить нельзя. А везут блоками. Не столько для продажи, сколько для себя. Курево в Польше дорогое - 15 злотых (более 100 грн.) за пачку самых дешевых сигарет. Спиртное тоже дорогое. И тоже нельзя провозить больше двух бутылок. Поэтому пытаются распределить среди пассажиров и по бутылке водки, чтоб через границу перевезти. Почти все соглашаются, та и вообще мало кто отказывается. Сегодня ты кому-то поможешь, завтра - тебе. Ведь в основном все тут одинаковые, заробитчане. Хотя нет, не все. Вот нищебродно-интеллектуального вида пожилой профессор отказывается взять на себя пачку сигарет и бутылку водки. И не потому, что «падлюка в окулярах» (как идентифицировали его персону сидящие сзади две интеллигентные пани из Стрыя), а просто боится. Ведь оплачиваемая польскими коллегами поездка на конференцию – это вторая его материальная радость в жизни после грамоты ко Дню Учителя от городского головы и бесплатного фуршета при участии самого второго заместителя мэра. И тут такая контрабандная авантюра. А вдруг его задержат? И он не попадет на конференцию с еще одними бесплатными фуршетами, а также возможностью посетить музей князей Чарторыйских.
Профессор элементарно боится, хотя бояться, по сути нечего. Это ему популярно объясняет Васыль из Житомира. «Ну що тобі, в п.длу, чоловіче? Ну все нормально буде. Всі ж так роблять…»
Профессор сдается и прячет в потертый чемодан водку и сигареты, чуть ли не под аплодисменты всего автобуса. Все, он тепер - свой, он принят. Профессор приосанивается и хочет для важности даже матюкнуться по поводу пОляков (все равно организаторы конференции не узнают). Но не успевает, его опережает Орест из Дрогобыча.
«Бл..дь.., в мене ж тут ковбаси ще до х..я» - Орест открывает свой рюкзак и едкий копчено-затхлый запах ярко демонстрирует, что ковбаси действительно «до х..я». Пробегающему по трассе зайцу становится плохо. Но никто на него не обращает внимания. Все вспоминают, что в Польшу нельзя провозить ни колбасные, ни любые другие мясные и молочные изделия. Это грозит штрафом в 250 злотых (около 1800 грн). Автобус накрывает звуковая волна раскрываемых целофанновых пакетов, судочков, фольги. Все жрут. Курицу, колбасу, салтисон, вырезку, запивают тремя бутылками йогурта. Интеллигентные пани из Стрыя протягивают профессору кусок колбасы
«Беріть мужчина, ми все одно не з’їмо, а вона може ось-ось завонятися. Ну, тобто якщо воняє то не їси, звісно, але й начебто не воняє».
Профессор благодарно улыбается, ведь у него всего лишь пару бутербродов, завалявшихся в чемодане после фуршета с самим вторым заместителем мэра. Да и то, петрушка на них уже почти засохла.
Возле автобуса внезапно вырастает бабуся с растворимым кофе и чаем. В каком бы месте не останавливался автобус в ожидании таможенного контроля, там вырастает эта бабуся. Похоже, это не бабуся вовсе, а какое-то лесное мифическое существо, плод давней любви Мавки и гриба –подосиновика. Стоит автобус долго, поэтому бабуся делает кассу, ведь мясо и колбасу запивать всем надо.
Таможенный контроль, чемоданы, сумки, баулы проезжают через рентген. Поклажу одного студента – заворачивают. Там отбивные. Штраф – 250 злотых. Студент чуть ли не причитает. «Блиин, это ж мне мамка сумку собирала, а я и не видел, шо она там ложит». По глазам студента видно, что единственное его желание- это то, чтобы сейчас был 1937 год, и он мог бы написать донос на маму в НКВД. Потому что она - враг народа.
На люблинском автовокзале автобусные пассажиры распыляются как спрей, кто-то едет дальше, кто-то пересаживается на другие рейсы, а кто-то выходит и сразу же за рыночком растворяется в массе горожан, совсем не отражаясь на интеллигентной атмосфере древнего города. Они незаметны, почти неотличимы и не хотят отличаться. Они приехали сюда работать. Тихо, незаметно, ответственно и добросовестно.
Люблин – ближайший к Украине крупный польский город. Ну, относительно крупный. Это центр одноименного Люблинского воеводства, очень спокойный, интеллигентный, университетский город. Из-за несметного количества университетов (здесь их 20 на 340 тысяч жителей), а также студентов Люблин называют «польским Оксфордом», за красоту, манерность и старину - «маленьким Краковом».
