Между миром и войной. Как живут и чего хотят люди в прифронтовых селах Донбасса

С одной стороны окопы, блиндажи и минные поля, с другой – мирная суета, магазины, банки, школы, рынки, концерты и фестивали. Над головой – почти еженощное зарево снарядов. А посредине этого безумия – все оттенки серого. Прифронтовые села, серая зона, ни мира, ни войны. И люди, оказавшиеся в странном мире, где покупка хлеба превращается в экстрим, а заготовка дров – в квест без права на ошибку.

Мы проехали несколько сотен километров, чтобы просто поговорить с этими людьми. Талаковка-Пищевик-Павлопололь-Трудовское-Васильевка-Николаевка... Хотите услышать голос Донбасса? Тогда нам по пути.

«Самое страшное уже пережили»

Сейчас стреляют в основном по полям, по позициям военных, в селах войну слышат часто, видят редко, так что кажется, что самое страшное уже пережили. 2014 год и первая половина 2015-го были самым страшным ужасом. Почти ежедневные обстрелы и сутки напролет в подвалах. «Мой десятилетний сын мочился под себя от ужаса. Мы уехали, потом вернулись, когда спокойнее стало», - говорит жительница Прохоровки.

«А я так устала спускаться в подвал… Уже давно не спускаюсь. Там страшнее. Акустика такая, что когда неподалеку взрывается, кажется, что прямо у тебя в голове. В подвале страшнее. Я теперь беру шубу и выхожу во двор. Сажусь, шубу на голову – на всякий случай от осколков - и смотрю, откуда и куда летит», - делится жительница Пищевика.

Однако обстрелы – это еще не все. Знаете ли вы, как в 2014-м в Павлополе хоронили покойников? Трупы не пропускали через блокпост. Наш украинский блокпост не пропускал. Не враги, не оккупанты – наши. И люди вынуждены были хоронить в посадках. Тех самых, что заминированы, и никто не знает, где и как, поскольку карты минирования в 2014-м никто не составлял.

А еще в 2014-м подавляющее большинство местных потеряло работу. Потому как работали кто в Донецке, кто в Мариуполе (у кого что ближе). А из-за блокпостов выехать, заехать и успеть на смену стало невозможно.

И не только это было невозможно. Еду нельзя было ввезти. Магазины многие закрылись, и те, кто имел машину и выезжал, везли продукты и себе, и соседям. Но ведь это надо было еще доказать, зачем «так много», и часто машины просто не пропускали.

Все это не добавляло людям любви, зато учило ненавидеть.

Зима как тест на выживание

Проблемой века называют в Рыбинском приближающийся отопительный сезон. И не только там. В какое прифронтовое село не приедь – везде одна беда: нечем топить дома. Там, где есть газ, вопрос решается проще. Люди оформляют субсидии и зимуют. Но проблема в том, что в промышленном сердце Украины в 21 веке десятки сел до сих пор не газифицированы. И в таких селах каждая зима, после 2014 года, – это тест на выживание.

На сегодняшний день тонна антрацита стоит от 6 до 8 тысяч грн., семечку можно купить за 4, но она с пылью и не горит, - говорят селяне. У них элементарно нет денег, чтобы закупить уголь. Ведь чтобы отопить небольшой дом, нужно на зиму минимум 2 тонны.

Но даже те немногие, у кого деньги есть, решить отопительную проблему не могут – после оккупации везти уголь неоткуда. Везут его контрабандно, и частники очень неохотно соглашаются ехать в прифронтовые населенные пункты, ведь нужно договариваться на блокпостах, а это проблемы, которые никому не нужны.

Минувшей зимой некоторые благотворительные организации помогали с топливными брикетами. Как будет в этом году – неизвестно. Пока что люди пилят деревья в заброшенных дворах. Некоторые отчаянные головы отваживаются выходить в посадки. Но это двойной риск – в лучшем случае можно нарваться на крупный штраф от лесхоза, в худшем – на мину.

Безработица и тунеядство

Отсутствие работы и нежелание работать – еще одно объединяющее явление в прифронтовых населенных пунктах.

Сельские громады потеряли от 30 до 70% земельных угодий. Закрылись многие фермерские хозяйства, вслед за ними прекратила работать и сопутствующая инфраструктура – столовые, магазины и пр. В селах сейчас нет работы. А значит, у людей нет вообще живых денег – только то, что вырастили на приусадебных участках. Но за картошку в аптеке лекарства не купишь.

Фермер, теперь уже бывший, из Трудовского до войны имел 30 гектаров земли, на которой выращивал пшеницу, овес, кукурузу. Сдавал часть государству, часть оставлял на прокорм скота. Эти 30 гектаров кормили его семью (трое детей у фермера). Он стал развивать свой бизнес, купил технику. В общем, преуспевал.

Теперь на его полях – позиции ВСУ и мины. Фермер вынужден был продать всю технику, чтобы выживать, устроился на работу в Волноваху на минимальную зарплату. Всю жизнь работал на себя, теперь вдруг на чужого дядю за гроши. Вернуть свои земли уже и не надеется. Говорит, все равно не сможет выехать на тракторе в поле.

«Даже если представить, что завтра закончится война, мне еще долго землю не пахать. Кто мне будет поля разминировать? А даже если и разминируют, где гарантия, что все уберут? Карт-то никаких нет. Я и сам не выйду в поле, и людей не пущу. Думаю, придется все-таки уезжать. Найдем где-нибудь в Украине заброшенный дом в селе и будем все начинать с нуля».

Но безработица – только одна сторона проблемы. Есть и другая. Многие из тех, кто не боится работы и имеет голову на плечах, выехали после начала войны, кто в Россию, кто в Беларусь, кто в Украину. В селе остались те, кто раньше не работал, и сейчас работать не желает. Эти люди плотно подсели на гуманитарную помощь и за счет нее улучшили свое финансовое положение. А вот работать отказываются. Те немногие фермеры, кто еще остался в селах, не могут найти работников ни на постоянную, ни на сезонную работу. Фермер из Талаковки платил по 100 грн. за рабочий день в теплице – никого не мог найти.

Гуманитарка стала не только помощью, но и проблемой

«Слушайте, я весь 2014 и весь 2015 жила без гуманитарки. У меня во двор прямое попадание – крышу сорвало, окон не было. И никакой помощи! Сами как-то крышу накрыли, окна заколотили фанерой, пленкой – чем смогли, и ничего. Гуманитарку начали возить, начиная с 2016-го. И честно вам скажу – лучше бы ее и не было никогда! Люди все переругались из-за нее, злыми стали. А потому что справедливости нет. Мне в дом прилетело – и ни копейки помощи. А бомжам нашим, которые только и делают что пьют с утра до ночи и нигде не работают, полностью дом восстановили. Где справедливость?» - возмущается селянка из Николаевки, стоя в очереди за бесплатной посевной кукурузой от ООН.

И в Талаковке людей, думающих так же, немало.

«У нас семья одна есть. Он не работает, она не работает, детей рожают и ходят оборванцами. Зовут их на работу в теплицу – не хотят. А зачем? Раньше у них в доме, кроме каши, отродясь ничего не было, а сейчас мясо каждый день едят, помощь отовсюду получают – многодетная же семья, как же», - делится предприниматель из Талаковки.

«Не было бы счастья, так несчастье помогло», - говорят о гуманитарной помощи в поселковом совете Николаевки. Там за средства благотворительных фондов, волонтерских и общественных организаций ремонтируют клуб, прокладывают водопровод, оборудование для школы закупают. Но все, что касается индивидуальной помощи, - это становится настоящим кошмаром. Люди готовы драться друг с другом за каждый килограмм гречки или мешок кукурузы.

«Вот не надо нам никакой помощи. Все у нас и так будет хорошо. Войну остановите. А дальше мы сами со всеми проблемами справимся», - уверена жительница села Прохоровка.

Как остановить войну

Об этом в прифронтовых селах говорят много. Кто-то винит в том, что война не заканчивается, Порошенко. Мол, не хочет садиться за стол переговоров. Кто-то ненавидит Путина. Но все сходятся в одном: нужно договариваться. Все ждут этих переговоров, но чем дольше затягивается война, тем меньше люди верят, что они вообще когда-нибудь состоятся.

«Мне часто снится, что вдруг в один день все блок-посты исчезают, военные уходят, и мы, счастливые, по эту и по ту сторону бежим навстречу друг другу, обнимаемся, плачем  от счастья», - рассказала одна пенсионерка в Николаевке. Она уверена: в том, что происходит на востоке Украины, виноваты военные и блокпосты. И стоит их убрать, так и проблемы все разом разрешатся. Причинно-следственные связи событий и их последствий ломаются.

В Николаевке все в один голос говорят: откройте нам дорогу на Докучаевск, большего не просим.

«Докучаевск - всего в семи километрах. Мы туда на продажу возили и овощи, и рассаду, и мясо, лечились там, детей учили. А теперь Украина взяла и блокпост поставила, и не пускает нас туда. Пусть уберет блок-пост. Со стороны ДНР нас пускают, а Украина нет», - возмущаются в селе и винят во всех своих бедах не оккупанта, а Украину.

Зато в Пищевике, где люди живут в ужасающих условиях, где нельзя купить даже хлеба, а питьевую воду можно только у военных попросить, все как один болеют душой за свою страну и посылают проклятия в сторону Кремля.

И тех и других объединяет недоверие к средствам массовой информации.

«Ой нет, новости не смотрим. Раздражает очень. Мы-то здесь на месте своими глазами видим, кто стреляет, куда и в котором часу, а в новостях – причем с обеих сторон – такое вранье рассказывают. А еще очень обидно слышать, когда говорят: обстреляли КПВВ Гнутово. А Пищевика как будто и нет совсем на карте. А обстреляли-то как раз не Гнутово, а поля возле Пищевика. Вот такое вранье и вызывает недоверие ко всем журналистам», - говорят подруги –пенсионерки из Пищевика.

Вдоль линии разграничения со стороны Новоазовского района люди по большей части смотрят украинские каналы, российские - только «по тарелке». А вот на донецком направлении - в основном, пропагандистские каналы «ДНР». Они там прекрасно ловятся.

На кого-то пропаганда и сегодня имеет огромное влияние. Но все чаще она разбивается о быт. Когда родственники из Донецка, Макеевки, Горловки рассказывают, что потеряли работу после закрытия предприятий, эту информацию трудно состыковывать с телевизионным позитивом. Невозможность найти работу - самый веский аргумент в пользу никчемности «ДНР» для людей по обе стороны линии разграничения.

Материал подготовлен в рамках проекта "Голос місцевих ЗМІ".