Голодомор. Кого и как раскулачивали в Мариуполе, и куда подевалось украинское население

В конце 1920-х годов борьба за власть, которая шла в Политбюро ЦК ВКП(б) между сторонниками Сталина и Троцкого, закончилась победой Сталина. Тем не менее, Сталин в последующей работе взял на вооружение постулаты Троцкого и Ленина и начал «закручивать гайки». Наступление тоталитаризма началось на многих фронтах. Прежде всего чекисты взялись за уничтожение бывших махновцев, амнистированных в 1923 году. 

В конце 1927 года в Мариуполе и окрестных селах была арестована группа анархистов под руководством махновских командиров Авраамия Буданова и Пантелеймона Белочуба. 

Из фондов библиотек началось изъятие «буржуазных» книг, инициированное заместителем наркома просвещения СССР Надеждой Крупской. Так, по данным газеты «Приозівський пролетар» от 24 февраля 1932 года (в 1929-1934 гг. так называлась всем известная «Приазовский рабочий», издававшаяся на украинском языке)   из фондов городской библиотеки им. В. Короленко в течение 1931 года были уничтожены около 4 тыс. томов - книг приключенческого и фантастического направления. По горькой иронии истории, одна из детских библиотек Мариуполя до этого года носила имя этого «деятеля».

Майский праздник 1930 года Мариупольский исполком «отметил» закрытием в Мариуполе всех 11 христианских храмов - 9 православных, католической и лютеранской церквей . А газета «Приозівський пролетар» от 24 декабря 1931 года призвала мариупольцев не праздновать Рождество, как «кулацкий и вредный для социалистического строительства праздник».

Большевики знали, куда следует бить. Запрещая религиозные праздники, они отрывали мариупольцев от народных обычаев и традиций, воплощением которых были эти праздники, и делала представителей национальностей Приазовья "гомо советикус" без какой-либо национальной принадлежности.

2 февраля 1930 года президиум ВСНХ СССР под председательством Валериана Куйбышева принял решение о строительстве в Мариуполе нового металлургического завода «Азовсталь». Работы по сооружению «Азовстали» велись силами крестьян, которые массово повалили в Мариуполь, спасаясь от коллективизации и репрессий власти. А затем и голода.

Кстати, на начало тридцатых годов в Мариуполе проживало всего 16% автохтонного населения - родившегося именно в городе.

 Одновременно с решением о строительстве «Азовстали» 2 февраля 1930 года газета «Известия» опубликовала Постановление ЦИК и СНК СССР «О мерах по укреплению социалистического сельского хозяйства в районах сплошной коллективизации и по борьбе с кулачеством». Через день Президиум ЦИК СССР утвердил и разослал на места секретную инструкцию за подписью председателя ЦИК СССР М. Калинина, председателя СНК СССР А. Рыкова и секретаря ЦИК А. Енукидзе, которая состояла из 3-х разделов, регламентирующих ее выполнение:

1. Выселение и расселения кулаков;

2. Конфискация имущества кулацких хозяйств;

3. Порядок расселения кулацких хозяйств.

Уже 3 февраля 1930 в Мариуполь поступила директива ГПУ УССР № 111 и дополнения к ней за № 118. В этих документах была подробно расписана технология репрессий против крестьянства. Раскулачиванию подлежало от 3 до 5% всех крестьянских хозяйств. Все кандидаты на раскулачивание делились на три категории. К первой относились «богатые кулаки и полупомещики», которых предполагалось выселить на лесозаготовки в северные края СССР. При этом каждому трудоспособному человеку предписывалось иметь с собой топор, пилу и лопату. Разрешалось взять на семью 20-30 пудов багажа и денег до 500 рублей. Оставшееся имущество конфисковывалось в пользу создаваемых колхозов. Для второй категории зажиточных крестьян предписывались специальные поселения, своего рода резервации с особым режимом принуждения к труду под руководством сотрудников ГПУ, советских и партийных работников. Раскулаченным переселенцам для ведения хозяйства на новом месте оставались старые орудия труда, по одному комплекту одежды на члена семьи и минимум домашней утвари. К третьей категории кулаков относились семьи, не подлежавшие выселению. У них забирали имущество, но выделяли наделы худшего качества.

Списки хозяйств, подлежащих раскулачиванию, составлялись комитетами бедноты (комбед), согласовывались с райисполкома\ми и, обязательно  - с районными уполномоченными ГПУ, после чего их направляли в окружные специальные комиссии на окончательное утверждение.

Руководством Мариупольского округа было разослано главам райисполкомов очередную секретную директиву, в которой указывалось число хозяйств, которых предстояло выселить за пределы Украины и округа, а также количество семей всех потенциальных на выселение. Контрольная цифра - 35% от общего количества крестьянских хозяйств, которое по мере ликвидации, как правило, значительно увеличивалось.

Районное руководство, в свою очередь, «творчески» переработав полученные указания, рассылало подробную директиву сельсоветам, то есть непосредственным исполнителям. В первую очередь намечались для раскулачивания богатые семьи, обладавшие большим недвижимым имуществом, например, Семен Бурлаченко из села Урзуф Мариупольского округа, у которого была ветряная мельница. Михаил Шашкин из села Малоянисоль Володарского района также был определен к выселению на север, как купец третьей гильдии.

Под видом раскулачивания местные власти часто расправлялась с неугодными им людьми. Так, общее собрание комбеда решило выселить из Урзуфа семью Феофана Кавура, которая якобы мешала коллективизации; из села Мелекино - семью Андрея Ломко за то, что он в свое время был управляющим у помещика.

В списки на раскулачивание и выселение на север попадали и люди, с которыми просто сводились личные счеты.

Крестьянина из села Сартана (ныне поселок в пределах Мариуполя) Константина Барабулю зачислили в списки кулаков только за то, что в 1927 году он побил односельчанина Мартынова.

Раскулачивание сводилось к физическому уничтожению лиц, которые могли бы осуществить сопротивление этой перестройке  Более того, до враждебных элементов причисляли даже тех, кто хотя бы слово сказал наперекор власти. Так, Фому Руденко из села Талаковка Сартанского района Мариупольского округа выслали в Сибирь вместе с женой и тремя малолетними детьми за агитацию против снятия церковных колоколов.

Таким образом коммунистическая система, уже укоренившаяся в 1930 году, подвергла массовой экзекуции многомиллионное сельское население, уничтожив наиболее деятельную, инициативную и трудолюбивую ее часть, заставив тех, кто остался жив, на много лет примириться с произволом власти, даже перед реальной угрозой голодной смерти.

Технология подготовки документов на раскулачивание была проста: в сельсовете складывались довольно часто безграмотно, характеристики семей кандидатов на раскулачивание. В районах они перепечатывались и сводились вместе от всех сельсоветов с учетом поправок,  вносившихся ГПУ, и передавались на утверждение в округ, где на президиуме принималось окончательное решение.

Почти два месяца шла подготовка к раскулачиванию. Она требовала участия большого количества людей, что не способствовало сохранению полной секретности. Проведенная в начале 1930 года опись основного имущества наиболее зажиточных крестьян с одновременным запретом на его продажу предупреждала крестьянство о надвигающейся беде.  Многие зажиточные крестьяне, или продав, или оставив свое имущество, успели выехать из своих деревень в города или рабочие поселки. Часть из них со временем была разыскана и осуждена за укрывательство от выселения и «разбазаривание» своего же имущества!  Многие из них успели приобрести рабочие профессии и обустроиться в городе, однако были арестованы в 1937-1938 годах, уже как «вредители» и «контрреволюционеры». Некоторые пытались легально избежать выселения и обращались в высшие инстанции с соответствующими заявлениями, которые как правило ни к чему не приводили.

Изображение 0081

В Мариупольском округе по оценкам историков было выселено 2431 семья, а вообще подобная «забота» коммунистов в отношении крестьян обошлась Донетчине более 7500 семей или более 42 тысяч человек, которые были выселены.

Генеральный секретарь ЦК КП (б) У Станислав Косиор на XI съезде КП(б)У признал, что перегибы носили систематический характер. Каждый партийный и советский работник на селе мог делать все, что хотел. Еще более точно определил методы, которыми проводились раскулачивание и коллективизация, Г.Орджоникидзе: «закручено зверски». 

Стоит вспомнить, кто руководил фактическим уничтожением крестьян Мариупольщины - начальник Мариупольского окротдела ГПУ УССР (1930-1934 годы) Владимир Окруй, помощник оперуполномоченного Мариупольского городского отдела ГПУ (1932-1934 годы) и УНКВД Донецкой области (1934-1936 годы) и Алексей Гриценко, который «умиротворял» Западную Украину в 1945-1959 гг.

Результаты не заставили себя долго ждать: в 1931 году колхозы и единоличники Мариупольщины фактически «завалили» годовой план хлебозаготовок. Из 11 районов только один Мариупольский перевыполнил план 1931 г. Так, Бердянский район сдал 38506 (84,5%), Люксембургский 16788 (77,7%), Володарский 16937 (92%), Мангушский 7054 (72,3%), Мариупольский 3225 (107%), Новониколаевский 11304 (85,6%), Сартанский 4548 (85,4%), Сретенский 19866 (82,2%), Старокаранский 23614(85,5%), Старокерменчикский 17118 (87,2%) и Цареконстантиновский 26 498 тонн (93,2%) (Марочко В. Голодомор 1932-1933 гг. на Донеччині. К., НАН України, 2015, с.32)

 Мариуполь «отличился» также довольно нестандартным явлением. Как известно, села и целые районы в УССР, которые не выполнили спущенный «сверху» план хлебозаготовок, заносились на «черную доску» и существенно ограничивались в снабжении любыми товарами (а фактически блокировались войсками и какая-либо связь с миром прерывалась ). Однако в 1930 году в Мариуполе, по свидетельству уполномоченного ЦК КП (б)У по хлебозаготовкам И. Кулика, на «черную доску» были занесены заводы им. Ильича за невыполнение промфинплана. Конечно, ограничивать рабочих в продуктах никто не рискнул, а санкции против заводчан ограничились тем, что из заводов не взяли очередных «тысячников» на организацию посевной кампании на селе, где бы те же вводили «черные доски» для «саботажников». [Г. Папакін, «Чорна дошка»: антиселянські репресії (1932-1933). К., Інститут історії України НАНУ, 2013. С.22]

Массовое выселение «кулаков» было продиктовано и такими мотивами.

Политбюро ЦК ВКП (б) поручило известному военному теоретику Александру Свечину (бывшему генерал-лейтенанту Генерального Штаба российской императорской армии) проанализировать лояльность различных регионов СССР в случае войны. Наиболее нелояльными, которые в войне могут поддержать врага, Свечин назвал Украину и Северный Кавказ.  Именно на эти регионы СССР и упало «умиротворение» советской власти в виде Голодомора 1932-1933 годов.

И еще одна причина столь жестокого обращения государства рабочих и крестьян с этими самыми крестьянами. Коллективизация – одна из самых тяжелых гуманитарных катастроф в истории нашей страны. Постройка заводов, ибо партии нужен металл, который преобразуется в самолеты и танки, которые в сою очередь будут расширять границы СССР, присоединяя к нему все новые и новые страны. На гербе СССР обязаны будут появиться новые ленточки – союзные республики, что приблизит к торжеству ленинско-сталинской политики – всемирной республике под руководством мудрого вождя Сталина. Кто сомневается в конечной цели переламывания собственной страны через колено, вспомните для начала советский герб. Коммунистические символы – серп и молот находятся на земном шаре.

Как нельзя кстати для Сталина начался в ноябре 1929 г. Всемирный экономический кризис и резкий обвал экономики ведущих стран мира. Многие инженеры, потерявшие работу на родине, устремились в СССР помогать строить большевикам новую жизнь. Только загвоздка – иностранцы не советские рабочие и крестьяне, бесплатно способны работать лишь некоторые из них. Да и оборудование для заводов нужно покупать за валюту или золото. Бесплатно никто не даст, тут парткомы с ГПУ не помогут. Конечно. большевики по старой привычке «кидали» иностранных спецов, вместо зарплаты объявляя их шпионами (процесс над английскими инженерами «Метрополитен виккерс», 1932 г.), но в большинстве случаев надо было платить.

Решение Сталину подсказал нелюбимый им Троцкий, чей отец был крупным производителем и экспортером украинской пшеницы за рубеж. Экспорт хлеба за рубеж даст валюту и золото, необходимых для производства танков. На Западе – кризис, производители зерна – в убытке, наше зерно можно продавать по демпинговым ценам, еще более подрывая экономику Запада. Что и делали, учитывая то, что изъятый у крестьян хлеб доставался государству практически даром.

Погрузка хлеба с механизированных амбаров на пароход 1927 год

Были также задействованы «внутренние резервы». У крестьян отбирали золотые украшения и царские награды из серебра, особенно Георгиевские кресты. Была также создана система специальных магазинов для обслуживания иностранных туристов, инженеров, техников, квалифицированных рабочих, работавших на новостройках первой пятилетки. 18 июля 1930 г. согласно постановлению Наркомата торговли СССР «О специальной конторе для торговли с иностранцами в СССР», осенью 1930 г. местные отделения Торгсина получили от «Совторгфлота» право заниматься торговым обслуживанием иностранных судов, моряков в советских портах. Торгсины появились в Мариуполе, Одессе, Николаеве, Херсоне. 14 июня 1931 г. Наркомат финансов СССР разрешил продажу товаров иностранным и советским гражданам за золотые монеты, а 3 ноября 1931 г. политбюро ЦК ВПК (б) позволило закупку бытового золота в обмен на продовольственные товары.

Торгсин в мариупольском порту

Торгсін у порту

Стимулом для заготовок оказался голод, заставивший нести семейные реликвии в приемные пункты Торгсина. Именно тогда появилось народное толкование Торгсина (торговли с иностранцами): «Товарищи Опомнитесь Семья Гибнет Сталин Истребляет Народ».

 Мариупольское отделение Торгсина, открывшееся во второй половине 1931 г., реализовало в течение 9 месяцев 1932 г. товаров на 189 тыс. валютных руб.

Для иностранных моряков, которых летом 1933 г. ежедневно прибывало в Мариуполь 300-400 человек, создавали интернациональные клубы, специальные кафе, в которых приглашали проституток из Феодосии. (ЦГАОО, ф. 1, оп.20, д.6229)

Само собой разумеется, что иностранцы были под надзором агентов ГПУ, отслеживавших их политические настроения и убеждения, чтобы избежать идеологических провокаций. 19 августа 1933 г. агент докладывал: «Иностранные моряки покупают белый хлеб и раздают грузчикам, один капитан судна, фашист-итальянец с палубы бросил кусок белого хлеба и сфотографировал борьбу и погоню за ним грузчиков» (там же).

Мариупольское отделение Торгсина получило в 1933 г. 1200000, в 1934 г.. 676 тыс. валютных рублей. В то же время ревизоры, проверяющие работу магазинов и приемных пунктов Донецкой облконторы в декабре 1932 г., выявили факты фальсификации финансово-торговых документов, краж бытового золота, «обвес» клиентов, присвоение весовой разницы между принятыми ценностями и данными на счета Госбанка. Голодные крестьяне, приносившие золотые изделия, не всегда получали муку.

«Принесла крестьянка крест и сережки, - сообщалось в акте проверки облконторы, - но у нас часто не бывает муки, а гражданка, которой пришлось вернуть золото, наверное надеялась купить муки, но когда впоследствии муки не оказалось, она намеренно подняла такой шум, что бы ей вернуть золото, она заявила, что за ее золото дали меньше положенного, то есть оценили золото меньше стоимости».

Подобные факты были обычным делом для приемных пунктов Торгсина. «Золотые мастера» выставляли другую пробу золота, оставляли себе разницу между принятым у населения золотом и реально сданным в Госбанк, то есть так называемый «припеком». (ЦГАВО.  ф. 4051.  Оп. 1.. д. 37., л. 21)

Голодомор

 Мариуполь, как и вся Украина, испытал голод 1932-1933 годов. Несмотря на азовскую рыбу, Мариупольщина потеряла около 50 тыс. человек, в основном украинцев, греков и немцев, потому что 89,1% украинцев, 89,7% греков и 91,3% немцев проживали в селах. 

Впрочем, массовая конфискация продуктов по селам, с точки зрения власти, была вполне оправдана, так как Мариупольский район из числа 32 районов Донецкой области занял последнее место по сдаче хлеба государству в 1932 г. [Голод в Приазовье. Мариуполь, 2008, с.32].Немного лучше результаты были в 1933 г. – Мариупольский район оказался в числе районов, выполнивших план хлебозаготовок от 70 до 79,8%. Однако план, бывало, «выполнялся» за счет приписок. Так, артель «Червона зірка» Старокерменчикского района 29 ноября 1933 г. показала 33% плана, а 1 января 1934-го – 100%. [В. Марочко. Ук. праця, 54]

В районах Приазовья, далеких от моря, наблюдались случаи каннибализма.(там же)

Еще в конце 1940-х годов в Западной Европе было опубликовано свидетельство очевидца на одной из улиц Мариуполя, хорошо иллюстрирующее отношение приезжих коммунистов в местным. Худенькая девушка на украинском языке просила хлеба у очереди возле продовольственного магазина. Лавочник-коммунист, не знающий украинского, кулаками свалил ее с ног и бил ногами до тех пор, приговаривая «Вставай и иди работай!», пока она не умерла. [Біла книга комунізму. Регенсбург, 1948].

В связи с действиями коммунистов по селам начались протесты и в РККА, которая в большинстве была крестьянской. Например, командир взвода 238-го стрелкового полка 80-й стрелковой дивизии им. Пролетариата Донбасса «красного, уроженец Зенькова Полтавской области Литовченко через земляков установил связь с повстанческой организацией «Неугомонные» (название дали харьковские чекисты), действовавшей на территории Опошнянского, Зеньковского и Гадячского районов Полтавского округа и призвал красноармейцев в случае восстания в Мариуполе поддержать повстанцев. Символично, что Литовченко служил в красной армии с 1920 года, устанавливал коммунистическую диктатуру и, вероятно, участвовал в борьбе с украинскими повстанцами [архив  УСБУ в Полтавской области, дело № 22356-с, л.233].

Массовое выселение крестьян и голодомор 1932-1933 годов вызвал необратимые качественные изменения в структуре населения Донбасса. Если по переписи 1926 года большинство населения Донецкой области было сельским (60, 7%), то, согласно переписи 1939 года городское население значительно преобладало (78%). Это привело к снижению удельного веса украинцев (1926 год - 61,9%, соответственно 1939-й - 59,3%). Для сравнения: численность русских на Донетчине в 1926 г. составляла 24,6%, 1939 - 31,2%. Но самый большой удар получило сельское хозяйство, из которого большевистская метла вымела наиболее опытных и трудолюбивых земледельцев, а крестьянские хозяйства превратила в пустыню.

Вадим Джувага